Хотите принять участие в заполнении словаря ? Жмите сюда !

Словарь   Мат   Гостевая   Форум

Oh, these kinders !

Русско-английский словарь мата   Тайные записки А. С. Пушкина  Надписи на стенах туалетов  Детский и школьный мат

 

 

Садко

Три дня не унимается,

бушует океан.

Как хуй в пизде болтается

корабль из дальних стран.

 

В каюте класса первого

Садко - богатый гость,

гандоны надувает

и лопает об гвоздь.

 

"А ну-ка, бляди сраные,

послушайте меня,

из денег, в воду брошенных,

не вышло ни хуя.

 

Мозгами пораскинул я,

и вывод мой такой,

что жертвы человеческой

царь требует морской.

 

О, слуги мои верные,

эх, мать вашу ети,

давайте кинем жребий,

 кому на дно идти.

 

Вот жребий они бросили,

и стало всем легко,

и жребий выпадает

зачинщику Садко.

 

Садко в дорогу дальнюю

берёт свой чемодан,

две дюжины гондонов

и книгу Мопассан.

 

Садко залез на мачту,

и в океан - бултых.

Блеснула жопа с яйцами,

и океан затих.

 

Садко плывёт, волнуется -

какая глубина?

Навстречу ему движется

большой кусок говна.

 

И вот Садко на дне морском,

как вкопанный стоит.

И видит, на него плывёт

огромный рыба-Кит.

 

Плывёт, мудями шлёпает,

наёбся, видно, всласть.

"Скажи, огромный рыба-Кит,

как мне к царю попасть?"

 

Кит пёрнул охуительно:

доедем как-нибудь.

Поел, попил, посрал, поссал -

и тронулися в путь.

 

Кит-рыба едет медленно,

 а ехать далеко.

На все четыре стороны

любуется Садко.

 

Под кустиком коралловым

мелькнуло божество.

На вид как будто женщина,

морское существо.

 

На вид как будто женщина -

 и буфера и нос,

а к жопе незаметно

приделан рыбий хвост.

 

Под кустиком коралловым

ебёт медузу рак,

рачонок надрывается,

кричит ему: "Мудак!"

 

И видит он картиночку,

достойную пера:

невинную сардиночку

ебут два осетра.

 

А вот ещё картиночка,

совсем наоборот:

малюточку-сардиночку

огромный кит ебёт.

 

Ворота золочённые

стоят, как якоря,

с хуями надрочёнными

плывут два пескаря.

 

Садко сидит на дне морском,

шлифует жопой грязь,

а сзади потихонечку

ебёт его карась...

 

И вот, на берег выброшен

Садко крутой волной,

с разорванною жопою,

с разбитой головой.

 

 

Как я купалась

 

Пошла я раз купаться,

за мной следит бандит.

Я стала раздеваться,

 а он мне говорит:

 

"Какие у вас ляжки,

какие буфера!

Нельзя ли вас полапать

часочка полтора?"

 

А парень он хороший,

ну как ему не дать.

Легла я на песочек,

а он меня ебать.

 

Ебёт, ебёт - отскочит,

об камень хуй поточит,

 газетку почитает

и снова начинает.

 

Вернулась я домой

с разорванной пиздой,

и пятого числа

я в школу не пошла.

 

Говорит мне строго мать:

"Ах, ты, сука! Ах, ты, блядь!

Ты кому дала ебать?"

 

"Не твоё мамаша дело,

 не твоя пизда терпела!

А мой чёрный чемодан -

кому хочу, тому и дам!"

 

 

 

Тили-тили точки

 

Тили-тили точки -

ехал хуй на бочке,

а пизда в тележке -

щёлкали орешки.

 

Хуй с бочки упал,

пизде по уху попал.

Пизда дура не была

Милиционера позвала.

 

И от дурости такой

завязался страшный бой,

завязался страшный бой

между хуем и пиздой.

 

Хуй пробрался через сраку,

яйца двинулись в атаку,

и мудя кричат:

"Ура! Наша армия взяла!"

 

 

На кладбище

 

На кладбище ветер свищет,

сорок градусов мороз.

На кладбище нищий дрищет,

там пробрал его понос.

 

Вдруг из гроба вылезает

весь обосранный мертвец,

очень громко восклицает:

"Обосрал меня подлец!

Как ты смел в такую пору

навалить такую гору?"

 

Нищий долго извинялся,

жопу пальцем затыкал,

а мертвец расхохотался,

пёрнул, свистнул и пропал.

 

 

В зоопарке

 

Раз в Московском зоопарке

зверям выдали подарки.

 

Рано утром встали звери,

потянулись, попердели

и решили не умыться -

 пойти в город похмелиться.

 

Раки - жареные сраки,

слон без хуя после драки,

мандовошки, шмакодявки

и все прочие козявки.

 

Дикобраз, лисица, крот,

заяц - ёбанный урод,

ядовитая змея -

всех, короче, до хуя.

 

Только вышли из трамвая -

глядь, на улице пивная,

 в окнах яркий свет горит

 и заманчиво манит.

 

Вот зашли, заняли столик,

самый главный алкоголик,

престарелый лев морской

говорит быку с тоской:

 

"Как напьюсь - всегда тоскую!"

Бык сказал: "Пошел ты к хую!

Здесь не время тосковать,

наливай, ебёна мать!"

 

Говорит петух соседке, 

старой курице-наседке:
- Молод я не по годам, 

выпьем за любовь, мадам!


- Я вообще не пью такую

 и катись скорей ты к хую!
Если будешь приставать, 

заклюю ебена мать!


В разговор вмешалась белка:
- Брось, хохлатка, строить целку,
нынче все слабы на низ,

 лучше раком становись!

 

А медведь промолвил чинно:

- Выпьем, братья, воедино!

 Я давно послал бы к хую

жизнь актерскую такую:

 

В нос кольцо тебе проденут, 

платье синее наденут

и заставят танцевать. 

Что за жизнь, ебёна мать! 

 

Тут ворвался царь зверей:

"Дайте денег поскорей!"

Объявляет: "Не ебаться,

не пиздеть, не матюгаться".

 

Только он проговорил,

как козёл козе всадил!

С перепугу кто-то пёрнул,

кто-то льва за яйца дёрнул.

 

Кто усрался, кто уссался,

только слон не растерялся

и сказал, прищурив глаз:

"На хуй нищих - бог подаст".

 

Лев обиделся - и в драку,

но ударом мощным в сраку,

опрокинутый слоном,

очутился под столом.

 

Закричали антилопы: 

- Лев отбил муде и жопу!
Как он будет теперь срать

Видно будет помирать!
 

Тут пошла хуйня такая:

придавили попугая,

а бесстыжая горилла

на комоде хуй дрочила

 

и спускала малофью

прямо на нос соловью.

Соловей хлебал-хлебал,

захлебнулся и упал.

 

А газели так набздели,

что все окна запотели.

Разноцветный какаду

ссал и серил на ходу.

 

Длинноногая жирафа

 уеблась сраньем со шкафа,
А зеленый крокодил 

 дверью яйца прищемил.
 
Тупорылая свиньища 

упилась и в блюдо дрищет,
что стянула из-под носа

 шелудивого барбоса.


Бегемот цистерну выжрал

белку трахнул, тонну высрал
А
потом со стула, с лету
Пьяной мордою – в блевоту.
 

А лиса не растерялась,

хвать бутылку - и съебалась.

А свинья орёт вдогонку:

"Хули пиздишь самогонку?"

 

Дико пёрнул дикобраз,

и сейчас же свет погас.

Свет, конечно, починили,

и пизды ему вломили.

 

За окном кричали утки:

"Суки, бляди, проститутки!"

Из-под печки вылез гусь:

"Не мешайте, я ебусь!"

 

А бесстыжий носорог

Хуем вывернул порог

И рассматривал под лупу

Посиневшую залупу.

 

Наконец угомонились,
Хоть и шибко перепились,
Прихватив с собой объедки,
Возвратились в свои клетки. 
 

 

Робинзон Крузо

 

На далеком острове

Прокричал петух,

Пёрнула корова,

И фитиль потух.

Робинзон проснулся,

Жопу почесал,

Ёбнулся об стенку

И рассказ начал:

"Плыли мы по морю,

Был девятый вал.

Капитан - собака,

С корабля съебал.

А без капитана

Нас в море унесло,

Ёбнуло о скалы,

В щепки разнесло.

Плыл я очень долго,

Хуй мой весь продрог.

Жопой я нащупал

Мелкий островок.

Чтобы оглянуться,
Я на пальму влез,
Ёбнулся оттуда -

И опять залез.

Сразу увидал я

Большого дикаря,

Весь он изрисован

От носа до хуя.

Я не растерялся -

Снова с пальмы слез,

Пиздюлей навешал

И съебался в лес.

Заглянул в пещеру,

Там сидела блядь,

Ёбнул её палкой -

И давай бежать.

Заглянул в вторую,

Там сидел хуясь.

Весь он был в иголках,

Как дикообраз.

Ну, а за хуясем -

Куча дикарей -

Руки мне скрутили,

Дали пиздюлей".

 

 

Иван Сусанин

 

Давно всё это было.

Не помню где, когда,

Жил старый дед Сусанин,

Порядочный пизда.

 

Он жил как все крестьяне:

Пил воду, щи хлебал.

И каждую неделю

Он в бане баб ебал.

 

Вот лютою зимою

Нагрянул в хату враг.

Повесил над избою

С заплатой старый флаг.

 

"Скажи, скажи, Сусанин,

Где твой публичный дом,

Не то тебе отрубим

Полхуя топором!"

 

"Хоть весь хуй отрубите,

И ржавым топором -

Я не скажу вам, гадам,

 Где мой публичный дом".

 

Пытали его долго,

Срезали с жопы прыщ.

И вот дед согласился

Податься до пиздищ.

 

Ведёт врагов Сусанин,

Мороз трещит в лесу,

Такой, что замерзает

Залупа на весу.

 

Вскричал поляк верховный:

"Куда ты нас завёл?

Сюда не залетает

Ни сокол, ни орёл."

 

"К тому же это бляди,

У них пизда крепка", -

Сусанин успокоил

Проклятого врага.

 

А на одном привале

Сусанин так сказал:

"Пойду-ка я пописать".

Поссал и в лес съебал.

 

В народе не забыли

 Сусанина потом,

Построили в деревне

Ему публичный дом.

 

Залупу деда сдали

В Таврический музей,

А подвиги Сусанина

Живут среди людей.

 

 

В лесу родилась ёлочка

В лесу родилась ёлочка,
А рядом с нею пень,
И пень просил у ёлочки
Ч
етыре раза в день.


А ёлочка ответила:
- Пошёл ты на хуй, пень.
Когда уйду на пенсию,
Еби хоть целый день.


А пень ей отвечает:
- Иди ты на хуй, блядь,
Когда пойду на пенсию,
Не будет хуй стоять.

 

Блоха и Дед

Однажды в жаркий полдень
С
улыбкой на лице
Блоха фокстрот плясала
У деда на яйце.


Дед ловкою рукою
В
штаны к себе залез,
Погнался за блохою,
Но след её исчез.


Блоха, увидев руку,
Оскалила лицо
И
укусила деда
За правое яйцо.


От боли дед подпрыгнул
П
од самый потолок,
Схватил с комода спички -
Свои муде поджёг.


Завыл тут хуй сопливый,
Заплакали муде.
Теперь уж дед ленивый
Н
е вспомнит о пизде.

 

На сопках Манчжурии

Тихо в лесу,
только не спит барсук:
Хуем барсук зацепился за сук -
вот и не спит барсук.

 

Тихо в лесу,
только не спит треска:
В жопе у ней застряла доска,
вот и не спит треска.

 

Тихо в лесу,
только не спят дрозды:
Знают дрозды, что получат пизды,
вот и не спят дрозды.

 

Тихо в лесу,

Только не спит питон:

Знает питон, что похож на гандон,

Вот и не спит питон.

 

Тихо в лесу,

Только не спит кабан:

Знает кабан, что поедет на БАМ,

Вот и не спит кабан.

 

Тихо в лесу,

Только не спит лиса:

В жопу лисе залетела оса,

Вот и не спит лиса.

 

Тихо в лесу,

Только не спит олень:

Хуем олень зацепился за пень,
Вот и не спит олень.

 

Тихо в лесу,

Только не спит турист:

Знает турист, что он онанист,
Вот и не спит турист.

 

Тихо в лесу,

Только не спит лесник:

Яйца ему отдавил грузовик,
Вот и не спит лесник.

 

Тихо в лесу,

Только не спит бегемот:

В жопу ему залетел вертолет,

Вот и не спит бегемот.

 

Тихо в лесу,

Только не спит ягуар:

Кто-то его положил в писсуар,
Вот и не спит ягуар.

 

Тихо в лесу,

Только не спит енот:

Кто-то енота выебал в рот,
Вот и не спит енот.

 

Тихо в лесу,

Только не спит бобёр:

Хуем бобер плотину припёр,
Вот и не спит бобёр.

 

Тихо в лесу,

Только не спит паучок:

Яйца зажал он в кулачок,
Вот и не спит паучок.

 

Тихо в лесу,

Только не спит жираф:

Яйца жирафа попали под шкаф,
Вот и не спит жираф.

 

Тихо в лесу,

Только не спит медведь:

Зайцы его научили пердеть,

Вот и не спит медведь.

 

Тихо в лесу,

Только не спит косой:

Знает косой, что ебётся с лисой,
Вот и не спит косой.

 

Тихо в лесу,

Только не спит карась:

Жена карася с китом поеблась,
Вот и не спит карась.

 

Тихо в лесу,

Только не спят соловьи:

Вновь нахлебались они молофьи,
Вот и не спят соловьи.


Тихо в лесу,
только не спит дровосек.
Ночью к нему придёт гомосек,
вот и не спит дровосек.

 

Тихо в лесу,

Только не спит демократ:

Каждый его в жопу выебать рад,
Вот и не спит демократ.

Тихо в лесу,
только не спит весь лес.
В каждой норе, в каждой дыре
идёт половой процесс.

 

 

Улыбка

 

От улыбки пёрнул бегемот,

Обезьяна подавилася бананом,

А в кустах слониху слон ебёт

Длинным хуем, только очень рваным.

 

И тогда наверняка

Мы напьёмся коньяка,

А затем паркет попиздим с лесопилки.

С голубого ручейка

Начинается река,

Ну, а дружба начинается с бутылки.

 

От улыбки хуй у тигра встал,

Павианы все деревья обдристали,

Какаду порвал себе манду,

А жирафу волки яйца обоссали.

 

И тогда наверняка

Мы напьёмся коньяка,

А затем паркет попиздим с лесопилки.

С голубого ручейка

Начинается река,

Ну, а дружба начинается с бутылки.

 

 

Крестьянские дети

 

Однажды в студёную зимнюю пору

Я из дому вышел посрать на мороз.

Гляжу: поднимается медленно в гору

Парнишка, ведущий кобылу за хвост.

- Здорово, парнишка!

- Пошел-ка ты на хуй!

-Ты что материшься?

- А хули пристал?

- Откуда дровишки?

- Ларёк разобрали. Отца, слышишь, пиздят,

А я убежал.

В лесу раздавались удары по жопе.

- А что, у отца-то большая семья?

- Семья-то большая, да хули в ней толку?

На воле остались отец мой да я.

 

 

Жили-были дед да баба

 

Жили-были дед да баба,
Ели кашу с молоком,
Рассердился дед на бабу,
Ебнул в сраку кулаком.
Бабка страшно возбудилась,
Стало чем-то вдруг вонять,
Что же после там творилось,
Надо будет рассказать.

То, что бабка не подмылась,
Было ясно нам и так,
Дед поморщился и крякнул:
«Что ж я сделал-то, мудак»
Ну, а было уже поздно,
Бабка, брызгая говном,
Наскочила вдруг на деда
И
осталась так на нем.

Все попытки того деда
П
риподняться иль чего
Были по хую старухе,
Захотевшей одного.
Будь дедуля помоложе,
Он старухе б засадил
В
жопу ручкой от ухвата:
Хуем-не хватает сил…

Бабка думала наивно,
Что возбудит старика,
Но с такою жопой сраной
Обломалася пока.
Коль с пизды б отмыла плесень,
Да подмылася б когда,
Деду было интересней
Н
апрягать свои муда… 


Тоска


Если вдруг тоска-зараза
П
рихватила за яйцо,
То не надо делать сразу
Слишком грустное лицо.


Надо гвоздь-пятидюймовку
И
з сарая прихватить,
И в розетку очень ловко
Молотком заколотить.


И когда вам ебнет током
О
т макушки до носка,
Моментально ненароком
Вся развеется тоска.

Короткие стихи

 

Отгадай загадку,
и реши вопрос:
Сколько у цыганки
на пизде волос?
Сколько в море капель
и на небе звёзд,
столько у цыганки
на пизде волос.


*   *   *

Антошка, Антошка!
Не трахай нашу кошку,
Антошка, Антошка!
Подцепишь мандаво-ошку!
Тили-тили, трали-вали,
Мы друг друга полюбили,
Откажусь теперь едва-ли.
 

*  *  *

Октябрёнок, мальчик Петя
захлебнулся при минете,
и посмертно, говорят,
исключён из октябрят.


*   *   *

Хуй поставьте в уголочек,
пизду повесьте на крючочек
и ложитесь на кровать -
папа будет вас ебать.

 

*   *   *

Здравствуй, жопа Дед Мороз,
борода из ваты.
Ты подарки нам принёс?
педераст горбатый?
- Я подарков не нашёл,
денег не хватило.
- Так чего же ты пришёл,
ватное мудило?


*   *   *

Хуй и пизда
играли в поезда.
Хуй споткнулся,
в пизду воткнулся.


*   *   *

- Бэлла, Бэлла,
не ты ли так набздела?
- Нахал,
ты сам насрал!
- Не верю!
Повесить такую засерю!
Так Бэлла погибла из-за маленькой кучки говна,
величиной с индийского слона.


*   *   *

Поезд едет, рельсы гнутся
под мостом попы ебутся.
Самый маленький попок
удирает без порток.


*   *   *

Не всклад, не в лад,
поцелуй корову в зад.
Корова дрищет молоком,
Борька лижет языком.
А корова пёрднет,
тебе рот раздёрнет,
а рот до ушей,
хоть завязочки пришей.

 

*   *   *

Я на солнышке лежу
и на солнышко гляжу,
крокодил-дил-дил-дил,
черепахе засадил,
бегемот-мот-мот-мот
муху выебал в живот.
Только я всё лежу
и на солнышко гляжу.


*   *   *

Говорила кошке кошка:
- Я покакала немножко.
Я какашек не боюсь -
обосрусь и подотрусь.


*   *   *

Запас кармана не дерёт,
ни есть, ни пить не просит.
Монах монашку не ебёт,
а хуй в кармане носит.


*   *   *

Ветра нет, кусты трясутся.
Что там делают? - Ебутся!
Ты не порти анекдот,
там медведь малину жрёт.


*   *   *

А сегодня наша мама
отправляется в поход,
потому что нашу маму
папа больше не ебёт.


*   *   *

Я вынимаю из широких штанин
хуй размером с консервную банку.
Смотрите, завидуйте, я гражданин,
а не какая-нибудь гражданка.


*   *   *

Пизда пизду пизданула,
пизда ноги протянула.
Пизда пишет протокол:
посадить пизду на кол.

* * *
Хорошо быть кисою,
хорошо - собакою:
где хочу пописаю,
где хочу покакаю.
Выкопаю ямку,
положу какашку,
вытру попку язычком -
не нужна бумажка

* * *
М
яу-мяу, гав-гав-гав,
едет маленький удав.
Если ты раздвинешь ножки,
он найдёт к тебе дорожку!

* * *
Жених и невеста,
тили-тили тесто,
по полу катались,
крепко целовались.
Тесто засохло,
а невеста сдохла,
а жених заплакал
и в штаны накакал.
Вдруг раздался звонок,
а жених без порток.

* * *
Один американец
засунул в жопу палец
и думает, что он
заводит патефон.
И вытащил оттуда
говна четыре пуда.

* * *
- Есть, товарищ командир!
Я в уборную сходил.
Дайте мне бумажки,
вытереть какашки!

* * *
У попа была коза
через жопу тормоза
Поп на ней говно возил
через жопу тормозил.

* * *
Если едешь на Кавказ,
солнце светит прямо в глаз.
Возвращаешься в Европу –
солнце светит прямо в жопу.

 

*  *  *

Кто носит фирму "Адидас",
тот настоящий педераст.

* * *
Дождь идёт, мальчишку мочит,
а мальчишка письку дрочит.

* * *
Крошка сын к отцу пришёл,
и сказала кроха:
"Пися в писю хорошо,
пися в попу плохо".

 

*  *  *

Девушка в красном,
дай нам несчастным,
много не просим,
палок по восемь.

* * *
В детском саде номер восемь
раздаются голоса:
Блядь, пизда, отдай игрушку,
а то выколю глаза!

 

*  *  *

Я ебал тебя в лесу -
хочешь, справку принесу?
Я ебал тебя на пне -
вот и справочка при мне.

 

*  *  *

Дело в шляпе,
шляпа на папе,
папа на маме,
мама на диване,
диван в магазине,
магазин в Берлине,
Берлин в Европе,
Европа в жопе,
жопа в теле,
тело в деле,
дело в шляпе...

*  *  *

Обезъяна Чи-чи-чи
продавала кирпичи,
за верёвку дёрнула
и случайно пёрднула.
а рабочие пришли,
напердели и ушли.

 

 

Я спросил у дяди Васи

 

Я спросил у дяди Феди:
- Почему машина едет?
Дядя Федя нос утер
И
сказал: "У ней мотор".
Я поправил дядю Федю:
- Не у ней, а у неё.
Возмутился дядя Федя:
- Ах, ты сука, ё моё!
Я на всякий случай в руку
В
зял осколок кирпича
И сказал, что я не сука,
Я орлёнок Ильича!

*   *   * 

 
Я спросил у дяди Васи,
Почему он сильно квасит?
Дядя Вася рот утер,
И сказал, что он монтер.
Я заметил дяде Васе,
Что скорее он алкаш.
Он спросил, в каком я классе,
В глаз мне кинув карандаш.
Я на всякий случай в руку
В
зял железную трубу
И сказал - мол, Вася, сука,
Только дернешься - въебу...
Он отпрыгнул очень резко,
Сукой обозвал меня,
И сказал: "Твоя железка -
Это полная хуйня"!
Я его ударил в ухо
И промолвил: "Старый хер!
Ты пойми, что я не сука,
Я - советский пионер!"

 

 

Баллада о мухе-поблядухе


Муха, Муха - Поблядуха,
Охуительная шлюха!
Муха на панель пошла, 
Муха денежку нашла.

Пошла муха на базар
И
купила спирттовар:
«Приходите, тараканы,
Я вас спиртом угощу!»

Тараканы прибегали,
По пол-литра выпивали,
А букашки - по три чашки
С
портвешком, да и с пивком:

Нынче муха - поблядуха
Именинница!

Приходили к мушке блошки
И
другие мандавошки.
Приносили ей подарки:
Пиздолиз и кофеварку!

Приходила к мухе
Бабушка - минетчица,
Бабушка минетчица
Бывшая ракетчица......

«
Каждая Залупа!
Жрет мое варенье!»
Материться муха,
Всей своей пизденью.

Вдруг, какой - то паучок,
Обзалупил свой стручок.
Хочет муху полюбить,
На свой пенис насадить!

«Дорогие гости помогите,
Паука-маньяка уебите
Мою жопу от триппера спасите!»

Но жуки - червяки
Обосралися!
По углам по щелям все
Съебалися!

Тараканы от испуга,
Обосрались друг на друга,
А букашки и козявки под кровать,
Не желают жопенью своей рисковать!

И никто даже с места не сдвинется,
«На хуя сдалась ты нам, именинница?!»

Ну, а гей где,
Где кузнечик?
Где известный 
Н
аш минетчик?

А злодей-то наш не шутит,
Дрючит муху. В ЖОПУ ДРЮЧИТ!!!
Хуй в пизду он свой вонзает,
И кончает и кончает!

Муха стонет кричит, надрывается,
А старичок-гад, никак не кончается!

Вдруг, откуда не возьмись
Маленький Хуярик!
И в руках его горит
Маленький ЕЛДАРИК!

Где маньяк то?
Где злодей?
Насажу его скорей!!!

Подлетает к Старику,
Хуй свой залупляет,
И ему на всем скаку,
Мозги вышибает!

Муху за пизду берет,
И в кровать ее ведет.
«Я злодея зарубил,
Я тебя освободил,
И теперь душа - девица,
Раздвигай ты ягодицы!»

Тут букашки, тараканы,
Мандавошки и какашки
И
з под лавок выползают,
И ебала утирают!

Слава! Слава комару, ЗАЛУПИТЕЛЮ!

Прибежали светлячки:
Геи, лесбиянки 
«Трахать, трахать будут здесь» -
Мировая пьянка!

Козявочки с червячками,
Букашечки с мотыльками. 
А жуки рогатые,
Мужики богатые.
Хуями машут,

 Да и с бабочками пляшут!

Тара-ра, тара -ра,
Заебалась мошкара!

Веселится весь народ,
Отъебали муху в рот!
Кровати скрипят,
Все свои хуи дрочат.


Будет, будет до утра,
Веселиться мошкара.
Нынче муха - поблядуха
Именинница! 

 

Сказка об острове Буяне



В синем-море окияне
как-то при царе Салтане
остров махонький стоял,
по корабликам пулял.


Там на острове-Буяне
проживале россияне.
Правил ими князь Гвидон -
алканавт и мудозвон.


Вот однажды утром рано
князь проснулся. Как ни странно,
хоть похмельем не страдал,
но на воздух пошагал.

Вышел к морю князь Гвидон,
потянулся как гондон,
саблю востру поточил,
хуй для формы подрочил...


Только кончил торопливо -
море вспенилось бурливо!
В чешуе как жар горя
тридцать три богатыря


дружно на берег выходят
и с Гвидона глаз не сводят...
"Что за притча иль причина?" -
думал князь... - "Ведь я мужчина!"


- Эй вы, витязи морские,
православные-земские,
аль не видите что я
не гожусь вам ни хуя?

Отвечал Гвидону вор, 
старый дядька-Черномор:
- Что ты, славный наш князёк,
не тушуйся, будь ты спок!


Ты нам люб буквально всем,
так давай-ка без проблем...
"Эки сволочи, однако! -
думал князь, сжимая сраку


- Этот дядька Черномыр
заебёт меня до дыр..."
Сам ответствовал меж делом:
- Я, ребятки, слабый телом!


Вы же все богатыри,
чёрт вас гадов задери...
Нет бы трахнули друг друга - 
вот и вышла бы напруга...


- А и правду молвишь, князь! -
И затем, благословясь,
стали витязи морские
обнажать зады мужские... 


Князь Гвидон тут стушевался,
Черномор же рассмеялся:
- Ты уж княже не взыщи,
а наедет кто - свищи!


Князь в свой терем поканал
и на грудь слегка принял...
"Вот же черти голубые!" -
думал князь. - "Зато крутые!


Я ж могу грозить и шведу,
и турецкому соседу,
и германским городам,
и французским господам!


Кто ж пристанет ко Буяну,
свистну я - и с окияну
тридцать три богатыря
выйдут похотью горя..."

С той поры к тому Буяну
по широку окияну,
что ни парусник плывёт,
что заморский пароход -

всякий знал и стар и млад
про Гвидоновых ребят. 

 

Игрушки


Любит плюшевый медведь
Подрочить и попердеть,

Любит коротышка-гном
Рожу вымазать говном,

Любит сраный Гулливер
П
оказать ребенку хер,

Любит кукла на ходу
Выворачивать пизду,

Любит деревянный конь
Испускать из жопы вонь.

 

Друг животных

 

Друг животных неспроста
В
жопу трахает кота:
Должен кот порядок знать,
В отведенном месте срать.

Чтобы был здоров Ваш кот
Вы его ебите в рот.

Чтобы весел был и рад
Вы его ебите в зад.

Чтоб его не пучил газ
Вы его ебите в глаз.

Чтобы храбрым был как пес
Вы его ебите в нос.

Чтобы лаял как старуха
Вы его ебите в ухо.

Котоебство - не порок,
А доходчивый урок.

 

Новая сказка про Красную Шапочку


Утром мама будит дочь:
Что, опять еблась всю ночь?
Ну, вставай, паскуда, быстро,
Браги наливай в канистру,
Возьми пару сухарей,
Бабке отнеси скорей.


Курва, ведь с утра звонила,
Чтоб ее опохмелила.
Шапку красную надень,
Да подмой свою пиздень,
От нее такая вонь,
Аж подох соседский конь.


По дороге не сношайся,
Поскорее возвращайся,
Дома дел невпроворот.
Шапка думает: "Хуй в рот,
По дороге подъебусь,
Да попозже возвращусь."


К зеркалу она подходит,
Губы мажет, бровь подводит,
Про пизду свою забыла,
Так ее и не подмыла.
Шапку красную надела
И
, как птичка, полетела...


Что же это за хуйня,
Мухи вьются вкруг меня?
От пизды, наверно, пахнет.
Бабушка нюхнет да ахнет,
Скажет: "Что же ты, кобыла,
Столько дней пизду не мыла?"


Дай-ка, думает, пойду
В
речке вымою пизду...
Вот, подмылась, поссала,
Сразу рыба вся всплыла.
Раки тоже отравились,
С этим светом распростились...


Благо нету рыбнадзора,
Ох, не миновать позора,
Если б вдруг увидел кто,
И, надев свое пальто,
Быстро удалилась прочь,
Убежала, сучья дочь...


Вдруг навстречу Серый Волк,
Этот знает в ебле толк.
"Здравствуй, Шапка, добрый день,
Дай помацать за пиздень,
Вот, что я тебе скажу,
Дай-ка в сраку засажу!"


"Слушай, ебаный козел,
Ты бы на хуй не пошел?
В сраку, что ль, ебать горазд?
В сраку бабка тебе даст!
Мне-то надо не туда,
Больно чешется пизда!!!"


"Ну, так что ж, давай вертайся,
Да пониже нагибайся.
Так заеду, если хошь,
Голову не повернешь!"


"Помолчал бы уж пока,
Ведь не как у ишака,
У того - вот это да!
Аж по швам трещит пизда!!

Да и твой стручок хорош,
Браги дам, коль проебешь..."


"Эх, бражчонка хороша,
Ух, не выдержит душа,
Ну, плесни еще полкружки..."
"Может, принести подушку?
Может ляжешь спать, шакал?
А ебать кто обещал?"


"У тебя пизда, красотка,
Как солдатская пилотка
Полстапятого размера,
Все равно, давай, холера.
Я б за брагу и ежу
З
асадил, для куражу..."


Посмотреть на поебушки
Собралися все зверушки.
Шапка, выслушав советы,
Все закончила минетом...
"Ну, Шапчонка, молодец,
А теперь уж, под венец,


Бражки лей, не жаль тебе?"
"А вот хуем по губе!
С чем я к бабке-то приду,
Покажу свою пизду?"
"Ладно, погоди, шалава,
Ты - налево, я - направо,-


Так подумал серый волк.
Нахуя мне этот торг?
Я таких в гробу видал!"
Бзднул, и быстро убежал.


Шапка по лесу идет,
Песни весело поет.
И не взять ей, дуре в толк,
ЧТО задумал серый волк...


Тот в избушку залетел,
Бабку с потрохами съел.
Не жевал, а проглотил,
Словно нильский крокодил,
Ведь ее не прожевать,-
Старая, ебена мать!


Лишь накинул одеяло,
Слышит - Шапка завизжала:
- Эй, хромая хуета,
Открывай-ка ворота!


- Так трещит моя башка,
Пережрала я лишка!

Дерни, Шапка, за веревку,
Как за хуй соседа Левку!


Дверь открылась, заскрипела,
Шапка чуть не охуела:
- Слушай, старая карга,
Ты черней чем кочерга.


Нахуя такие уши?
- Чтоб блатные песни слушать!
- А ебало-то, ебало...
- Много я хуев сосала!

- Отчего такой живот?
- Забеременела, вот!


Тут охотники с гулянки,
С охуительнейшей пьянки,
Возвращалися домой...
К бабке забрели гурьбой:


- Здравствуй, Шапка, где бабуля?
- Вон лежит, а вам-то хули?
Хватит вам ее ебать!
Собралась опять рожать!


- Да ты, Шапка, посмотри,
Кто лежит, глаза протри!
Волк ни жив, ни мертв лежит
Обосрался и дрожит.


Тут охотник подбежал,
Острый вытащил кинжал,
Волку жопу раздербанил,
Бабке нос чуть-чуть поранил...


Все, конечно, ужаснулись,
- Как ты там не задохнулась?
- В жопу высунула нос,
Прямо серому под хвост!


По концовке все пожрали,
Шапку хором отъебали,
Бражки выпили по кружке,
И покинули старушку...


А теперь судите сами,
Можно ли дружить с волками?.. 

 

Рассказ обезьяны про зоопарк



В нашем зоопарке дружном
Ебут, что нужно и не нужно.
Вот на днях тут Крокодил
Зайцу в сраку засадил.
Три часа его ебал
Кончилука, и сожрал.


А вонючий Бегемот
Попугая трахал в рот.
А в отместку Какаду
Бегемотихе всадил в пизду.


Зоопарка, блядь, начальник
Д
рочит, сука, в умывальник.
Продовщица тётя Люда
О
тсосала у Верблюда.


А уборщик дядя Вася,
Носорога отколбася,
Дал пизды тому Верблюду,
И оттрахал тётю Люду.


А тупой придурок Слон
Н
а хобот натянул гандон.
От удушья чуть не сдох,
Длинноносый жирный лох.


Есть у нас одна Мартышка,
У неё, пиздец, одышка.
Если в рот по стольку брать
Можно инвалидом стать!


Есть из Африки Лягушка,
Ну такая поебушка!
Даже старый Гамадрил
Ей в промежность засадил.


А ещё одна Коала
П
осле пьянки, блядь, упала,
Так павлины прилетели
И порвали ей все щели.


Но зато в нашем зоопарке

 Популяция растёт,
То родится крокодилоутка,

То медведебегемот

                                                             Игорь Михайлов

Сказка, скользкая немножко,

о царице Мандавошке, о Гондоне-самоебе,
о царевне Непроебе, про царя Елдабаофа,
огнедышащую Жопу, про старушку и сынков,
трех удалых пареньков


ГЛАВА 1

З
а горами, за лесами,
где - не знаем точно сами,
мирно жил в краю отцов
славный царь Елдабаоф.
Добродушный и ленивый,
но к народу справедливый,
весь бы век он прохрапел,
если б дочки не имел.

За царевной Непроебой
день и ночь глядел он в оба,
но чем долее глядел -
горя более терпел.

С ножкой, стройной чрезвычайно,
с грудью, как две чашки чайных,
как два торта небольших
с розой кремовой на них,
смуглолица, черноглаза,
и породу видно сразу,
но - иль бес в нее вошел? -
похотлива, как козел.
Не могла пройти мужчины,
хоть какого б ни был чина, -
словно уголь между ног
и зудил ее и жег.

За год с малым в государстве,
во елдабаофьем царстве
от велика до мала
всех она переебла:
монархистов, либералов,
и солдат, и генералов,
всех пажей и конюхов,
сторожей и пастухов,
самых дряхлых старичишек,
деревенских ребятишек -
всяк, чей можно хуй поднять,
должен был ее ебать.

Но никто еще ни разу
до отвалу, до отказу -
ни вельможа, ни холоп -
Непроебу не проеб.


Как, бывало, дурь накатит -
побежит от хаты к хате,
кто б навстречу ни попал -
знай заране, что пропал.
Дети хнычут, бабы плачут,
мужиков в подвалы прячут,
а замешкался какой -
марш к царевне на постой!
На деревне стон и вопли,
мужики худы, как воблы,
руки плетями висят,
ноги палками торчат.
Многих, верьте иль не верьте,
заебла она до смерти,
люди валятся толпой,
словно мор на них какой.

Мыслит царь с бессильной злобой:
- Что мне делать с Непроебой?
Старику невмоготу:
дело близится к бунту...
Плешь почешет, потоскует,
покряхтит да погорюет,
а потом махнет рукой:
- Да ебись ты, хуй с тобой!
Видно, нрав имел спокойный
к счастью дочки недостойной.

Рано ль, поздно ль - срам такой
должен кончиться бедой.
Как-то в край тот несравненный
прибыл сам преосвященный.
Стал с царевной говорить
и хотел благословить.
Та - тигрицею на мясо -
прыг к нему! Сорвала рясу
и мгновенно уебла.
Тут уж злость царя взяла.
- Эй, ко мне! - вскричал он гневно. -
Посадить в тюрьму царевну,
глаз с проклятой не спускать,
даже мышь к ней не впускать,
если мышь мужского пола!

Уф! Уж лучше мне крамола!

Впрочем, пленницу жалея,
тотчас приказал лакею
целый ящик выслать ей
толстых восковых свечей...

Вот царевна под замком
стонет сизым голубком,
слезы тяжкие роняет,
за свечой свечу вставляет...
Извела уж сто свечей,
а ничуть не легче ей.

Царь в тоске, царю хоть в петлю.
Он велит позвать немедля
астролога-мудреца,
что Задроченным звался
и на башне жил высокой,
полон мудрости глубокой.

И - печален и суров -
молвит так Елдабаоф:
- Друг! Царевна Непроеба
доведет нас всех до гроба.
Чтобы нам не быть в гробу,
ты узнай ее судьбу.
Отыщи такое средство,
чтоб спасти мое наследство
и царевну излечить.
Срок - неделя. Так и быть:
коль найдешь - я добрый малый! -
век лежи себе, пожалуй,
сласти ешь, вино хлещи...
А не сыщешь - не взыщи:
посажу немедля на кол!
Что тут делать? Тот поплакал
и, от страха чуть живой,
на карачках вполз домой.

А царевна под замком
воет, бедная, волком,
за слезой слезу роняет,
за свечой свечу вставляет,
извела пятьсот свечей,
а ничуть не легче ей!

Вот неделя истекает,
царь по горнице шагает,
туча-тучею глядит,
ан - Задроченный спешит.
- Царь! - он молвит. - Что за диво?!
Гороскоп у ней счастливый!
Не совсем понятен он,
но - закон судеб мудрен.

За лесами за густыми,
за болотами пустыми,
за коричневой горой,
за кирпичною стеной,
за петлями рек и речек
есть на свете человечек
(кто он - мне узнать невмочь),
что твою излечит дочь.
Дальше - Божья сила с нами! -
слышу крики, вижу пламя.
В чем тут дело - не понять,
но беды не нужно ждать.
Книги мудрые сказали:
пусть не будет царь в печали,
снаряжает пусть гонцов,
порезвее молодцов;
пусть повсюду возвещает,
что полцарства обещает
дать тому, кто б не ленясь,
неудачи не боясь,
дочку цареву родную,
Непроебу дорогую,
разом до смерти заеб.
Так вещает гороскоп.

Царь дивится: что за притча?
Но нашел гонцов попрытче,
шлет их в дальние пути
край указанный найти.

А царевна все в темнице
скачет, бедная, тигрицей,
за слезой слезу роняет,
за свечой свечу вставляет.
Нет уж тысячи свечей,
а ничуть не легче ей!..


ГЛАВА 2

З
а лесами за густыми,
за болотами пустыми,
за коричневой горой,
за кирпичною стеной,
где река петлей завилась
и селенье приютилось,
в хате на краю села
старушоночка жила.
В ранней юности сначала
та старушка блядовала
помаленьку, а в летах
наживалась на блядях.
Но, хоть ревностно трудилась,
а под старость разорилась
(грозный рок неумолим,
всяк бессилен перед ним!)
На остаток капитала
наша бандерша достала
пядь земли и стала жить
да детей своих растить.

В годы милого разврата
родила она когда-то
от неведомых отцов
трех удалых молодцов.
А из них зачаты двое
были в бешеном запое,
во хмелю и рождены.
Чудо были - не сыны!

Старший звался Долгохуем.
Дуб столетний трижды хуем
мог, как цепью, он обвить
и к макушке прикрепить.
Средний звался Пиздолизом.
Знать, природа из каприза,
подшутив над ним слегка,
хуй на место языка,
а язык на место хуя
прикрепила, озоруя.
Для изысканных сердец
был находкой сей юнец.

Мать ждала от них огромных
дел в грядущем. Ныне ж скромно
старший в пастухах ходил,
средний пасечником был.

Делан пальцем от безделья,
младший зачат был с похмелья,
с неохотою рожден
и Иваном наречен.
Тих и смирен, по неделям
ничего-то он не делал,
скучно яица чесал,
много ел и много спал.

Карты бандерша тасует,
ставит куш на Долгохуя.
Может двойка, может туз -
не играет только трус.
Вот идет старушка к сыну:
сердцу милая картина! -
сын под грушею лежит
и коровок сторожит,
хуем стадо обвивая,
груши кончиком сбивая,
хлопнув изредка концом
для острастки, как бичом.

Вот она под хуй подлезла,
молвит: - Сын ты мой любезный,
несравненный Долгохуй!
Брось ты груши, не балуй!
Пригодится хуй твой грозный
для задачи посерьезней.
Я к нему нежна была,
холила и берегла, -
внемли ж матушкиной речи:
за петлями рек и речек,
за кирпичною стеной,
за коричневой горой,
за болотами пустыми,
за лесами за густыми
царствует в стране отцов
славный царь Елдабаоф.

А царевна Непроеба
доведет царя до гроба:
видно, бес в нее взошел -
похотлива, как козел.
Царь повсюду возвещает,
что полцарства обещает
дать тому, кто б не ленясь,
добросовестно трудясь,
дочку цареву родную,
Непроебу дорогую,
будь то барин аль холоп -
разом до смерти заеб.
Не заеб - ступай на плаху.
Но не бойся, глянь лишь на хуй!
Кто ж еще сумеет, кто ж,
если ты не проебешь?
Снился сон мне, что в короне
мой сынок сидит на троне.
Были смутны все черты,
но, конечно, это ты!
Может быть, царем ты будешь,
мать-старушку не забудешь ...
Ну, приляжь ко мне на грудь,
собирайся, да и в путь!

Вот он с братьями простился,
в путь-дороженьку пустился,
и любимые стада
с глаз сокрылись навсегда...
Долго ль, коротко ль идет он -
то ли месяц, то ли год он
по полям да по лесам -
Долгохуй не знает сам.
Вот он входит в край печальный,
где народ многоебальный
сонной мухой в холода
чуть ползет туда-сюда.
Смотрит - у дворца владыки
головы торчат на пике
поученьем для толпы:
мол, не можешь - не еби!
Долгохуя царь встречает,
обнимает, привечает
и, спеша предостеречь,
про масштаб заводит речь.
Слов не тратя, для показу
свой аршин достал он сразу:
грозный хуй, царю на страх,
как брандспойт лежит в руках.
А царевна, в хуй вцепившись
и тотчас развеселившись,
говорит: - Вот это да!
Маловат, но не беда!

Долгохуя угощают,
всякой снедью набивают,
чтобы ел по самый лоб,
но зато уж еб - так еб!
Вот приводят Долгохуя
на постелю пуховую,
где царевна ебли ждет
и о ляжку ляжкой трет.

Долгохуй ебет часами,
Долгохуй не спит ночами,
а царевна - мало ей! -
говорит: - Еби быстрей!
Вынет хуй - а уж царевна
вновь его хватает гневно...
Так неделю напролет
все ебет он да ебет!

Уж луна в последней фазе -
с Непроебы он не слазит,
но царевна - мало ей! -
мол, еще давай скорей!
Долгохуй маленько трусит...
Жбан вина хлебнет, закусит,
но ебет не весело...
Так два месяца прошло.
Долгохуй уже чуть дышит,
под собой пизды не слышит,
мыслит: - Потонуть тебе
в этой фановой трубе!

Распростившись с жизнью милой,
он собрал остаток силы,
кое-как свой хуй встряхнул,
кое-как в нее впихнул,
весь согнулся, всунул, вынул -
тут и дух его покинул.
Он лицом ударил в грязь,
тут же замертво свалясь.

-
Как! - царевна закричала. -
Только-только начинала
я во вкус сейчас входить...
Тотчас голову срубить!
Ноги на плечи задрала
и по полу ездить стала:
вправо-влево, взад-вперед -
знай пиздою об пол трет...
Трет ладонью, кулачками,
сучит в воздухе ногами,
в буйном бешенстве дрожит,
сучьим голосом визжит...

- Эй, свечей! Скорее, други! -
бедный царь кричит в испуге. -
Наживете все беду,
коли занозит пизду!


ГЛАВА 3

Т
ой порою Долгохуя
мать-старушка ждет, тоскуя.
Месяц - нет, и два все нет.
Долгохуев сгинул след.
Ставит бандерша с азарту
на второго сына карту:
пропадать так пропадать,
лишь бы вовремя сыграть!
И тогда, поплакав вдоволь,
как умеют только вдовы,
к Пиздолизу мать идет...

Хуем слизывая мед,
тот по пасеке гуляет.
Мать сыночку объявляет:
- Брось ты лакомство, сынок,
день чудесный недалек...
Слушай матушкины речи:
за петлями рек и речек,
за кирпичною стеной,
за коричневой горой,
за болотами пустыми,
за лесами за густыми
царствует в стране отцов
славный царь Елдабаоф.

А царевна Непроеба
доведет царя до гроба:
видно, бес в нее взошел -
похотлива, как козел.
Царь повсюду возвещает,
что полцарства обещает
дать тому, кто б не ленясь,
добросовестно трудясь,
дочку цареву родную,
Непроебу дорогую,
будь то барин аль холоп -
разом до смерти заеб.
Не заеб - готовься к казни.
Но не знай, сынок, боязни:
может, ей хуи не в прок
и потребен язычок?
Снился сон мне, что в короне
мой сынок сидит на троне.
В первый раз ошиблась я -
значит, сон был про тебя.
Лезь в пизду, сынок мой чудный!
Дай на подвиг этот трудный
я тебя благословлю...
Помню, верю и люблю!
Может быть, царем ты будешь,
мать-старушку не забудешь...
Ну, прощай, так бог велел!

Сын ослушаться не смел...
Счистил с хуя мух налипших,
сладости двойной вкусивших,
хуй смотал и в рот убрал
и родных облобызал.
Улей оглядел любимый
и пошел, тоской томимый,
распростясь навек с селом,
Долгохуевым путем.

Долго ль, коротко ль идет он,
то ли месяц, то ли год он
по полям да по лесам -
Пиздолиз не знает сам.
Вот он в славном государстве,
во Елдабаофьем царстве,
вот голов торчат ряды,
отвращая от пизды...
Пиздолиза царь встречает.
Вот он паспорт предъявляет,
размотав, как бинт, язык...
Обмер царь, к земле приник.
Молвит: - Не видал покуда
я еще такого чуда.
Что ж, попробуй в ход пустить -
пригодится, может быть!

Вот приносят угощенья -
и соленья, и печенья,
а царевна ебли ждет
и о ляжку ляжкой трет...

Как он вдвинет язычище,
хуя всякого почище,
как в пизде заегозит,
как концом зашевелит -
аж царевна засмеялась,
так чудно ей показалось,
обвилась вокруг плющом,
говорит: - А ну еще!

Пиздолиз не спит ночами,
Пиздолиз сверлит часами,
все ж царевна - мало ей! -
говорит: - Лижи быстрей!
Язычища не жалея,
Пиздолиз пошел живее -
трет пизду и сикелек,
трет и вдоль и поперек,
трет по верху и по низу,
по подвалу, по карнизу,
и снаружи и внутри -
трет подряд недели три.
А царевна знай хохочет
и никак понять не хочет,
что язык, как хуй любой,
утомляется порой.

Можно, может быть, не спорю,
без особенного горя
час и два пизду лизать.
Сутки ж - нелегко сказать!
Ну а что б вы делать стали,
если вас бы заставляли
месяц с подлой не слезать
и лизать, лизать, лизать?..

Вот и месяц истекает.
Пиздолиз язык втыкает,
трет, и трет, и трет, и трет
дни и ночи напролет.
А царевну разобрало:
все ей плохо, все ей мало...
Невдомек, как видно, ей,
что язык-то без костей...

Вот уж он натер мозоли
и хотел, визжа от боли,
вытащить язык... Куды!
Пеной хлещет из пизды,
не пизда - огнетушитель!
Но, хотите, не хотите ль,
если дорого житье,
нужно снова лезть в нее!

Пиздолиз сверлит часами,
Пиздолиз не спит ночами,
а царевна - шутки ей! -
знай свое: быстрей, быстрей!

Вновь луна в последней фазе...
С языка вся кожа слазит,
впору в слезы, впору в крик,
сводит судорогой язык...
Тут язык, борясь с бедою,
сунул он в ведро с водою,
а вода как зашипит,
пар столбом как повалит,
будто сталь он закаляет
и в ведерко опускает...
А она: - Ебена мать!
Как ты смеешь остужать?!

И опять мученье то же:
от пизды бедняк не может
отойти, как часовой:
то по стрелке часовой,
то против нее он лижет,
то подальше, то поближе,
то по кругу обойдет,
то диаметром пройдет,
трет пошире, трет поуже...
На язык, как в дождь на лужах,
повскакали пузыри,
а ее все три да три!
Злая боль язык тревожит,
он ни пить, ни есть не может,
похудел и подурнел,
словно двадцать лет болел,
почернел и запаршивел,
поседел и оплешивел,
а царевна - мало ей! -
все свое: быстрей! быстрей!

Третий месяц на исходе,
Пиздолиз тоской исходит...
Вот уже сравнялось три -
а ее все три да три!
И язык уж притупился,
всюду язвами покрылся,
а царевна - мало ей! -
все - скорей, скорей, скорей!

Пиздолиз уже чуть дышит,
под собой пизды не слышит,
мыслит: - Братец мой родной,
отправляюсь за тобой!

Полон смертною тощищей,
он в последний раз в пиздищу
язычище запихнул,
да и ноги протянул...

А царевна завопила:
- Я ж совсем-было спустила!
Месяц, может быть, еще б -
и меня бы он проеб!

И в отчаянье царевна
на пол спрыгнула и гневно
вновь пиздою об пол трет:
вправо-влево, взад-вперед...
Все бегут в испуге жалком,
прячут копья, пики, палки,
прячут стулья, прячут лом,
кошку с цепким коготком,
прячут вилку, прячут ножик,
стол с четверкой острых ножек,
чтоб царевна сгоряча
не поранилась, дроча...


ГЛАВА 4

Т
ой порою мать, вздыхая,
Пиздолиза ожидая,
дни считает... Нет и нет!
Пиздолизов сгинул след.
Не поставить ли с азарту
на оставшегося карту?
И, сомнениями полна,
ищет младшего она.

Ваня спит в хлеву беспечно,
по своей привычке вечной
чешет яица во сне,
весь испачкавшись в говне.
Мать сыночка оглядела,
повздыхала, покряхтела
и, в сердцах махнув рукой,
воротилася домой.

Ваня дальше спит беспечно,
чешет яйца бесконечно
и пускает из ноздри,
как младенец, пузыри.

Вдруг Иван вскочил невольно:
кто-то за хуй, да пребольно,
как ухватит! Сладкий сон
он покинуть принужден.
Глянул Ваня в яйца. Что же
он там видит? Правый Боже!
Мандавошку - но в арбуз
ростом! - Ах ты подлый гнус! -
крикнул он. - Да как ты смеешь!
Ну, сейчас ты пожалеешь!
Паразита снял с волос
и кулак над ним занес.

Но ему: - Постой немножко! -
отвечает мандавошка
человечьим языком,
да притом еще баском.
- Я - царица мандавошек.
Не оставь ты бедных крошек
без царицы! Друг ты мой,
в чем вина перед тобой
божьей твари Мандавошки?
Что порой кусну немножко
за муде твои? Вот на!
Кушать ведь и я должна!
Не дави меня, Ванюша,
не губи мою ты душу,
отпусти... Иван глядит...
- Что же, ладно, - говорит, -
бог с тобой... Зевнул, тоскуя,
и опять на боковую
было норовил. Но вошь:
- Встань-ка, Ваня! Сон хорош,
жизнь - лучше. До могилы
ты меня попомнишь, милый.
Важной тайной я с тобой
расквитаюсь, ангел мой.

Слушай, милый человечек:
за петлями рек и речек,
за кирпичною стеной,
за коричневой горой,
за болотами пустыми,
за лесами за густыми
царствует в стране отцов
славный царь Елдабаоф.

А царевна Непроеба
доведет царя до гроба:
видно, бес в нее взошел -
похотлива, как козел.
Царь повсюду возвещает,
что полцарства обещает
дать тому, кто б не ленясь,
грозной кары не боясь,
дочку цареву родную,
Непроебу дорогую,
будь то барин аль холоп -
разом до смерти заеб!
Та задача трудновата:
заколдована пизда-то!
Но и тайны под замком
мандавошкам нипочем.

Ну-ка, Ваня, одевайся
да в дорогу собирайся.
По речушке вверх иди,
будет мостик впереди.
А по берегу, по краю,
вьется тропка небольшая,
утыкаясь в лес густой.
Двинешь вправо той тропой.
Перейдя поляну, прямо
через лес иди упрямо.
Двое суток как пройдешь -
на пещеру набредешь.
Лезь в нее. Как свет завидишь,
на большое поле выйдешь.
Вбок немножко, под холмом,
есть лукошко в поле том.
А в лукошке том волшебном
талисман лежит целебный,
заколдованный гондон.
Самоеб зовется он.
Близ Гондона-самоеба
огнедышащая Жопа
кверху сракою лежит
и гондон тот сторожит.
Как бы Жопа ни пугала,
не страшись ее нимало.
Крикни: "Самоеб, ты мой!" -
и смелей хватай рукой.
С ним пойдешь в тот город древний.
Ни царю и ни царевне
про гондон не говори,
не показывай смотри.
Станет спорить царь задорно -
ты свое тверди упорно:
пусть, мол, хуй твой не хорош,
но царевну заебешь.
Будет страшно - не пугайся,
будет власть - не зазнавайся
и меня не забывай.
Ну, будь счастлив - и прощай!

С божьей тварью Мандавошкой
распростившись, в путь-дорожку
собирается Иван.
Нацепил другой кафтан,
хлеба захватил краюшку,
мать расцеловал старушку.
Та ему: - Куда идешь?
Ведь ни за хуй пропадешь!
Он ответствует солидно:
- Пропаду ли - будет видно,
только скоро за тобой
я гонцов пришлю домой.

Вот подходит Ваня к речке,
видит мостик недалечко.
Тут присел, перекусил,
переспал, набрался сил.
Дальше берегом по краю
вьется тропка небольшая,
упираясь в лес густой.
Двинул вправо тропкой той.
Вот лужайка. Ваня прямо
в лес дремучий прет упрямо.
Не спеша передохнет,
подзакусит - и вперед.

Долго ль, коротко ль шагает -
на пещеру набредает.
День и два ползет по ней -
смотрит - сделалось светлей.
Вот он выбрался и скоро
вышел в поле. Ростом с гору
задница пред ним лежит
и лукошко сторожит.
Ваня - к ней. Не тут-то было!
Жопу всю перекосило,
поднялась, как на дрожжах,
расщеперилась, дрожа,
вся от гнева покраснела,
заурчала, зашипела.
да как брызнет вверх огнем -
жидким пенистым говном!

Мигом небо помутилось,
злая вонь распространилась,
пожелтели все поля,
вся обуглилась земля,
звери сдохли, с неба птицы
стали мертвые валиться,
и с кирпич величиной
за Ивановой спиной
стали говна сыпать градом,
разрываясь, как снаряды.
Чуть живой, зажавши нос,
наш Иван к земле прирос.

Вдруг на время тихо стало:
видно, Жопа отдыхала,
но, лишь дух перевела,
снова дуться начала.
Тут, оправившись немножко,
вспомнив речи Мандавошки,
Ваня во весь голос свой
крикнул: - Самоеб, ты мой!
Боже мой, что с Жопой стало!
Вся-то съежилась, увяла
и поникла, как цветок,
перднув жалобно разок.

Ваня разом оживился,
за лукошко ухватился
и на брюхо под кафтан
спрятал дивный талисман.
И с Гондоном-самоебом
в путь пускается галопом
в край, где - будь он век здоров! -
царствует Елдабаоф.


ГЛАВА 5

В
от он в славном государстве,
во Елдабаофьем царстве,
где голов торчат ряды,
отвращая от пизды.
Царь Ванюшу привечает,
хуй обследовать желает.
Но, лишь на хуй посмотрел,
буйный смех им овладел.
За животики схватился,
кровью черною налился,
тут и кашель, и пердеж -
ничего не разберешь!

Ваня скромно объясняет:
- Хуй ничем мой не блистает,
не семи пядей во лбу,
но царевну заебу!

Царь от смеха так и пляшет,
захрипел, руками машет,
вновь и кашель, и пердеж -
ничего не разберешь!
Наконец, давясь от смеха,
молвил он: - Ну и потеха!
Слезы вытерев, добряк
отдышался кое-как:
- И с таким дрянным хуишком
вздумал ты... Нет, это слишком!
Ха-ха-ха! Нет, милый мой,
поворачивай домой!

Ваня снова повторяет:
- Хуй ничем мой не блистает,
не семи пядей во лбу,
но царевну - заебу!

Царь нахмурил брови гневно:
- Коли эдак - ждет царевна.
Зря жалел я дурака!
лезь, коль жизнь не дорога!

Тут его за стол сажают,
всякой снедью набивают,
коль желанья есть - открой,
словно смертник он какой!
Как не быть желаньям в мире?
- Ставьте в спальне стол пошире,
ложьте хлеба, жбан с вином
да селедочки с лучком!
Самоеб надев тихонько,
Ваня всунул полегоньку,
а Гондон в пизду впился,
будто с цепи сорвался.
Ваня кушает и пьет,
Самоеб же знай ебет -
и не валко, и не шатко,
как хорошая лошадка:
трусь да трусь, да трусь да трусь -
я, мол, зря не тороплюсь.
Ни поводьев ей не нужно,
ни кнута. Бежит послушно,
а хозяин может спать:
путь знаком, не привыкать!

Месяц, два и три Ванюша,
вдоволь выпив и откушав,
спит все ночи напролет,
Самоеб же знай ебет!
Так проходят дни и ночи.
Ваня смотрит, озабочен:
- Ну и блядские дела!
Инда оторопь взяла.
Может, пьян он али грезит?
И куда в такую лезет?
Ведь сама с мизинец вся,
а наеть никак нельзя!

Тут пизда пошла кусаться,
разжиматься и сжиматься,
брызжа в яица притом,
как из шприца, кипятком.
Ваня смотрит и дивится:
презанятная девица!
А гондон опять туды!
Пеной хлещет из пизды,
не пизда - огнетушитель!
Но, пизды привычный житель,
хладнокровный Самоеб
помаленьку еб да еб.

В чем же дело? Аль он грезит?
И куда в такую лезет?
Ведь сама с мизинец вся,
а наеть никак нельзя!

Вот уже четвертый месяц
он пизду, как глину, месит...
Вдруг ей сделалось легко
и, вздохнувши глубоко,
удивилась: - Это мило!
Папа, папа, я спустила!

Царь от радости ревет,
как дитя, в ладоши бьет,
царедворцы следом тоже
подхалимски бьют в ладоши.
А царевна в первый раз
до отвалу наеблась!
Шепчет: - Ваня, я довольна!
Вынь, голубчик, мне довольно.
Самоеб же знай ебет
да и ухом не ведет.

Вот царевна в умиленьи
вся раскинулась в томленьи,
из царевны дождик льет...
Так сравнялся целый год.
Тут ей стало трудновато,
говорит, что многовато,
дескать, больше не могу...
Тот ебет - и ни гу-гу.
Вот дымком слегка пахнуло,
где-то гарью потянуло...
Посмотрел Иван туда -
страх! Оскалилась пизда,
ощетинилась, как ежик,
вся трепещет в смертной дрожи,
вся трясется... Самоеб
равнодушно еб да еб.

Вдруг, внезапно встрепенувшись,
Самоеб, как бы проснувшись,
разом перешел на рысь:
хлысь да хлысь, да хлысь да хлысь.
Рвется, бьется Непроеба,
в ней и боль, и страх, и злоба,
надвигается беда -
раскаляется пизда!
- Отпусти же, Ваня, милый!
Да куда там! Что есть силы -
хлоп да хлоп, да хлоп да хлоп -
Самоеб пошел в галоп,
Самоеб пошел карьером...
Увлечен его примером,
Ваня бешено еду
в рот бросает, как в пизду!

Вдруг царевна испугалась,
задрожала, приподнялась,
словно ток по ней прошел.
Так ей стало хорошо,
и мучительно, и трудно,
и томительно, и чудно -
словно сердце разорвет,
словно смерть сейчас придет.
За плечо его зубами
ухватилася, ногами
вокруг бедер обвила,
с криком биться начала.
Не худому ли случиться?
Ваня, чтоб не подавиться,
даже сплюнул в уголок
непрожеванный кусок.
Вдруг в пиздище как забьется,
вдруг царевна как взметнется
да как взвизгнет: - Караул!
Тут раздался страшный гул,
как от взрыва динамита,
пламя фукнуло сердито,
Ваня же, как пробка - шпок! -
вылетел под потолок.
Царедворцы, царедворки
на карачках на задворки,
под кровати расползлись,
как клопы там собрались.

Что же сделалось с пиздою?
Вся растрескалась звездою,
словно зеркало, и там -
чудо! Верить ли глазам? -
соблазнительная целка,
как изящная безделка,
как бутон, росой омыт,
свой являла скромный вид.

Царь взлетел с Иваном вместе...
Ваня смотрит - хуй на месте,
чуть обжег - да ничего,
мигом вылечим его!
Он царя под бок толкает ,
глядь - Задроченный шагает,
весь лучится, ждя похвал:
гороскоп, мол, не солгал!

Царь ему: - Постой покуда!
Покажи-ка, дочка, чудо!
Та же целкою прямой
вся закрылась простыней:
- Ах, как стыдно! Ах, не надо!
Ах, ни слова! Ах, ни взгляда!..
А Гондон? Гондон пропал,
как и вовсе не бывал.

Ване музыка играет,
Ваню гости поздравляют,
стол на миллион персон
всякой снедью нагружен.
Он целуется порою
с молодой свой женою -
с той, что всех других нежней,
и невинней, и скромней,
с ножкой, стройной чрезвычайно,
с грудью, как две чашки чайных,
как два торта небольших
с розой кремовой на них.

Смуглолица, черноглаза,
и породу видно сразу...
а слова ее пестры,
и занятны, и остры,
словно птички щебетанье,
словно речки лепетанье,
засмеется - смех шальной,
как луч солнца над волной.

Бубны бьют, грохочут пушки...
Рядом с Ваней мать-старушка
сладкой патокой плывет,
пьяной радостью цветет.
Гости едут отовсюду,
вся страна дивится чуду,
вся страна гордится им...
Каждым гостем, как родным,
Ваня сам спешит заняться...

Вдруг как охнет - и за яйца.
Но лукавый голосок
раздается из порток:
- Не знаком ли ты немножко
с божьей тварью Мандавошкой?
Ангел мой! В твой лучший час
я пришла поздравить вас!

Ваня радостный, польщенный
Мандавошечку смущенно
в обе руки нежно взял,
от души расцеловал,
садит с матушкой родною:
- Будешь гостьей дорогою,
а когда детей родим -
будешь нянюшкою им!

Целый год в пирах проходит...
Наконец Иван уходит
на пуховую кровать
целку милую ломать.
Много долгих лет счастливых
проеблись они ретиво,
как дай Бог и нам, и вам,
мне и всем моим друзьям...

За болотами пустыми,
за лесами за густыми,
за кирпичною стеной,
за коричневой горой
мимо них я шел полянкой,
да и ногу стер портянкой.
Вспомнив старые года,
я к ним в горницу тогда
заглянул переобуться -
до сих пор они ебутся!


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Т
ак зимою этой лютой,
в очень трудную минуту,
где бы каждый духом пал,
эту сказку я писал.
И похабной этой сказкой,
как девичьей нежной лаской,
успокаивал себя,
вспоминая про тебя.

Да, скажу тебе украдкой:
о тебе я грезил сладко...
Самоеб... Да ну его!
Я б тебя и без него
еб неплохо, дорогая,
еб без меры и без края,
еб бы месяц, еб бы год,
всю бы жизнь напролет!
Но при этом твердо знаю,
наши ласки вспоминая,
что твоя б, мой друг, пизда
не взорвалась никогда!
И ничья - да будь ей пропад! -
огнедышащая жопа
нас с тобой не разлучит
и меня не устрашит.
Сраку грозную ощеря,
гонит пусть назад к пещере -
я скажу, что ты - моя
и останусь вольным я...

Что ж, прощай, хмельное слово!
Лавры нового Баркова
дай мне ото всех и вся,
как мне Мельников клялся...

                                                       1942-1943 гг.

Сайт управляется системой uCoz